Реальность существует лишь в Боге

Гегель: "Бог это реальное во всяком реальном". Квантовая физика: "реальность не существует до тех пор, пока ее не измерит сторонний наблюдатель". Сложим эти "два и два" и получим: Реальность может существовать лишь в случае, когда наличествует ее Наблюдатель. А кто есть Наблюдатель Реальности всей в полном ее объеме? Бог. Сварог. Реальность есть лишь наблюдение Бога. Реальность существует лишь в Боге. До сегодняшнего дня не было СТРОГОГО ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО доказательства упомянутого положения квантовой физики. Но совсем недавно таковое получено. Ниже просто цитирую эту статью, а потом - еще одно ценнейшее сведение.
Австралийские физики доказали, что реальности не существует:

Ученые из Национального университета Австралии провели квантовый эксперимент, который подтвердил известную теорию о том, что реальность не существует до тех пор, пока ее не измерит сторонний наблюдатель. Пока что она актуальна для объектов очень мелкого масштаба. Результаты эксперимента были опубликованы в авторитетном издании Nature Physics, - сообщает сайт «Новое время»Исследователи решили повторить известный эксперимент, который лежит в основе предсказания квантовой физики о природе реальности: никакой реальности не существует до тех пор, пока мы ее не измерим, по крайней мере, в очень маленьком масштабе.Исследователи задались вопросом: если речь идет об объекте, который может вести себя либо как частица, либо как волна, то в какой момент времени объект «решает», как именно себя вести?

По логике, объект должен быть либо частицей, либо волной по своему происхождению, а следовательно не имеет значение, кто проводит измерения либо наблюдения за объектом, поскольку его природа от этого не изменится.

Но согласно квантовой теории, это не так, она предполагает, что результат зависит от того, как объект измеряли в конце его пути. Австралийские физики нашли доказательства того, что все происходит именно так.

«Наше исследование доказывает, что измерение решает все. На квантовом уровне реальность не существует, если вы ее не видите», - заключает руководитель исследования Эндрю Траскотт, физик из Австралийского национального университета в Канберре.
Впервые подобный эксперимент был предложен американским физиком-теоретиком Джоном Уилером в 1978 году (год, когда вернулся Северный Ангел - примечание Д.Л.), который предлагал использовать лучи света, отраженные зеркалами. В те времена технологии не позволяли провести такой эксперимент, и только 40 лет спустя группа австралийских исследователей смогла реализовать идею Уилера, используя атомы гелия, взаимодействующие с лазерными лучами.

Исследователи заключили атомы в состояние “конденсата Бозе-Эйнштейна”, которое позволяет наблюдать квантовые эффекты на макроскопическом уровне, а затем удалили все атомы кроме одного. Этот единственный атом пропустили между двумя лазерными лучами, которые выступали в той же роли, в которой мелкая сетка выступает для лучей света - в роли неравномерной решетки. Затем на пути атома была добавлена вторая такая «сетка».

Это привело к искажению пути атома, он отправился по обоим возможным путям так, как это сделала бы волна. Иными словами, атом проходил двумя разными путями. Зато при повторном эксперименте, когда вторую «сетку» убрали, атом выбирал лишь один возможный путь.

По мнению исследователей, тот факт, что вторая «сетка» была добавлена уже после того, как атом пересекал первое «распутье», предполагает, что атом, образно говоря, так и не определился со своей природой до того, как подвергся наблюдению (или измерению) во второй раз.

«Предсказания квантовой физики относительно взаимодействия объектов могут казаться странными, когда речь идет о свете, который ведет себя как волна», - поясняет Роман Хакимов, сотрудник Австралийского национального университета, принимавший участие в исследовании, а эксперименты с атомами, которые имеют массу и взаимодействуют с электрическими полями, делает картину еще более невероятной.

Проще говоря, если принять тот факт, что атом выбирал определенный путь на первом распутье, эксперимент доказывает, что будущие измерения могут оказывать влияние на прошлое атома, поясняет руководитель исследования Энди Траскотт.

«Атом не совершал путь между условными точками А и B, - поясняет он. - Только после измерений в конечной точке наблюдения, становилось понятно повел ли себя атом как волна, разделяясь по двум направлениям, или как частица, выбирая одно».

Несмотря на то, что все это звучит дико для непосвященного человека, авторы исследования говорят, что эксперимент является подтверждением квантовой теории. По крайней мере, в мельчайших масштабах.

Эта теория уже позволила создать ряд вполне работоспособных технологий в области лазеров и компьютерных процессоров, но до сих пор таких ярких экспериментов, подтверждающих ее, не было. Траскотт и Хакимов в сущности нашли подтверждение тому, что реальность не существует, пока мы ее не наблюдаем.

Это один из основополагающих тезисов квантовой теории. Именно его невероятность с точки зрения обывателя, для которого дождь не перестает идти, даже если ты закроешь глаза, чтобы его не видеть, делают квантовую теорию «оторванной от реальности».

До сих пор не было найдено никаких доказательств того, что этот принцип действует в реальности. Мысленный эксперимент Уилера, равно как и подтверждающий его практический эксперимент Траскотта, пока относятся лишь к квантовому уровню.

И все же эксперимент Романа Хакимова имеет и более широкое значение. Некоторые философы полагают, что применительно к макро уровню, квантовая теория гласит: мир твой таков реально, каким ты сам его видишь. Хочешь изменить мир? - измени точку зрения ("точку сборки"), вот сразу и изменится мир.

А теперь еще любопытная мысль из другого источника: Если Большой Взрыв был, то уже лишь одно это доказывает - Бог существует. Она прекрасно представлена в романе "Наваждение Люмаса" (Томас Скарлетт). Ниже просто цитирую из него:

...— Кстати, — сказала я как-то неожиданно громко. — Э-э… Кстати, к вопросу о науке и языке: я тут недавно прочитала одну вещь про Большой взрыв… Немного запутанную, но, в общем, речь о том, что если начать с некоторых базисных допущений о Большом взрыве, то путем логических рассуждений неизбежно приходишь к выводу, что мы живем либо в мультивселенной, либо во вселенной, сотворенной Богом. Третьего, получается, и не дано.
— Ох, у меня к концу ужина мозг лопнет! — застонала Хизер.
— А ты пей больше, — улыбнулся ей Адам.
Я наконец доела последний чесночный гренок, и Хизер с Адамом тоже положили на стол свои ножи и вилки. Потянувшись за сумкой, я достала из нее пачку сигарет.
— А разве, когда медитируешь и все такое, можно пить? — спросила Хизер.
— Ну, я это не так часто делаю.
Я не поняла, что он имел в виду — что не так часто медитирует или не так часто пьет, и подумала, что Хизер сейчас наверняка уточнит, но нет, не уточнила. Вместо этого она подняла со стола упавший листик салата и положила его обратно в миску.
— Ничего, если я закурю? — спросила я у нее.
— Кури, конечно. Я только открою заднюю дверь, если вы не против.
Она пошла открыть дверь, а мы с Адамом стали предпринимать вялые попытки убрать со стола, но тут Хизер вернулась и велела нам не суетиться и оставить все как есть.
— Ты мне лучше расскажи, что там за история с Богом и мультивселенной.
— Ну, — начала я, раскуривая сигарету. — Слушай, извини, у тебя нет чего-нибудь типа пепельницы? Я могу выйти покурить на улицу, если скажешь…
— Да брось, сейчас принесу блюдце!
— Бог или мультивселенная, — тихо повторил Адам, пока Хизер ходила за блюдцем. — Хм-м…
— Вы ведь знакомы с основами квантовой физики? — спросила я. — Я не про всякие там заморочки, а про самые простые вещи — те, о которых пишут в научно-популярных книжках. Ну, там, волновая функция, вероятность и все такое.
Адам помотал головой. Хизер склонила голову набок, как будто хотела, чтобы информация скатывалась по холмам ее разума и останавливалась в некой точке, откуда потом она сможет легко ее извлечь.
— Я должна это знать, — сказала она. — Кажется, когда-то знала. Но когда все время исследуешь только молекулярный уровень, простые вещи начинаешь забывать.
— Боюсь, я в этом вопросе — полная темнота, — сказал Адам.
— В общем, если коротко — только имейте в виду, я пишу диссертацию по филологии, так что вряд ли могу служить авторитетным источником, — квантовая физика имеет дело с элементарными частицами, то есть с частицами, которые меньше, чем атом.
Тут Адам нахмурил брови:
— Может, я чокнутый, но у меня такое странное чувство, будто однажды я видел одну такую частицу… Наверное, просто выпил лишнего. Думаю, когда-то я все это проходил, но потом забыл. И все-таки, несмотря ни на что, мой мозг умоляет, чтобы я спросил у тебя: что же, мать его, может быть меньше атома?
— Ой, ну как же, — откликнулась Хизер. — Все знают, что атом состоит из нейтронов, протонов и электронов.
— А они, в свою очередь, состоят из кварков, — подхватила я. — Только электрон ни из чего не состоит, он неделим — ну, по крайней мере, так принято считать. Сто лет назад и атом считали неделимым, а еще раньше и вовсе не знали о его существовании, так что неизвестно, сколько всего нам еще предстоит узнать.
Из открытой задней двери потянуло холодом, Хизер встала, взяла со спинки стула кофту и надела ее.
— Думаю, что насчет электрона не может быть никаких сомнений, — сказала она. — Бррр, холодно.
Мы с Адамом посмотрели друг на друга.
— Ну так вот, — продолжила я. — Квантовая физика занимается вот этими крошечными частицами вещества. Но когда физики впервые начали теоретизировать на тему этих частиц и наблюдать за ними с помощью ускорителя и прочей аппаратуры для экспериментов, они обнаружили, что элементарные частицы ведут себя совсем не так, как ожидалось.
— В смысле? — спросил Адам.
— Ну, оказалось, что все наши основополагающие принципы — прошлое, которое всегда предшествует будущему, причина и следствие, физика Ньютона и поэтика Аристотеля — ничто из этого на уровне элементарных частиц не работает. В детерминированной вселенной, в которой, как полагал Ньютон, мы живем, всегда можно предсказать, что произойдет в следующий момент, если у тебя есть достаточное количество информации о том, что произошло раньше. И всегда во всем можно быть уверенным. На дворе либо день, либо ночь — и никогда то и другое одновременно. А вот на квантовом уровне все не так.
— Нет, у меня сейчас от этого всего просто голову снесет, — сказала Хизер.
— Ну да, все это, конечно, очень странно, — согласилась я. — Ведь бывают даже частицы, которые запросто проходят сквозь стены. А есть такие пары частиц, которые вроде как связаны друг с другом и остаются каким-то образом связанными, даже когда их разделяют миллионы миль. Эйнштейн называл это «призрачным действием на расстоянии» и полностью его отрицал — ведь получалось, что информация вроде как может перемещаться со скоростью большей, чем скорость света.
— А скорость света превысить нельзя, — сказала Хизер. — В этом я полностью поддерживаю Эйнштейна.
— Но, пожалуй, самое удивительное в мире элементарных частиц — это то, что всякие интересные вещи происходят с ними только тогда, когда ты за ними наблюдаешь. А пока на них никто не смотрит, они пребывают в подвешенном состоянии и могут занимать в атоме какое угодно положение — это называется суперпозиция или волновая функция.
Адам замотал головой:
— Боюсь, я перестал что-либо понимать.
— Ну смотри, — сказала я. — Представь себе, что ты вышел прогуляться, а я не знаю, где ты. Ты можешь быть в университете, или в парке, или в магазине, или в космическом корабле, или на Плутоне — да где угодно. Все это — допустимые возможности, хотя некоторые из них более вероятны, чем другие.
— Допустим, — сказал Адам.
— Так вот. Традиционная логика подсказывает нам, что ты определенно находишься в каком-то из мест — независимо от того, видела ли я тебя там или знаю наверняка, что ты там. Ты — где-то, я просто не знаю где.
Адам задумчиво кивал, а я на секунду представила себе жизнь настолько нормальную, что в ней я могла бы быть с кем-то вроде него и мы, возможно, жили бы в доме вроде этого, и, может быть, у меня бы возникла такая обыденная, но в то же время совершенно потрясающая мысль: где он сейчас — в магазине или на работе?
— Ну, — произнесла я вслух, — понятно, что ты в этом примере играешь роль частицы… Так вот. Квантовая физика утверждает, что, пока твое местоположение неизвестно (ведь ты можешь быть как в магазине, так и в парке), ты существуешь во всех местах одновременно — до тех пор, пока кто-нибудь не увидит тебя и не сможет сказать наверняка, где ты. На месте ясной «реальности» обнаруживается полный кавардак. Ты и в магазине, и в парке, и в университете — и только когда я отправляюсь тебя искать и вижу, что ты в парке, все остальные возможности растворяются, и воцаряется реальность.
— Так получается, что наблюдением мы можем изменять реальность? — спросил Адам.
— Да… ну, в определенном смысле. Фишка в том, что до поры до времени все возможности существуют лишь в виде так называемой волновой функции, и эта волновая функция разрушается, как только на нее посмотрит сторонний наблюдатель. Это называется Копенгагенской интерпретацией.
— А что, есть и другие?
— Да. Есть многомировая интерпретация. Если в двух словах, то, в отличие от Копенгагенской, согласно которой появление наблюдателя уничтожает все возможности и оставляет лишь одну несомненную реальность, многомировая интерпретация предполагает существование одновременно всех возможностей, каждая из которых пребывает в своей собственной вселенной. То есть, согласно этой интерпретации, существует множество миров, и все они лишь совсем чуть-чуть отличаются друг от друга. И вот в одном таком мире ты в парке, в другом — на работе, а в третьем — на луне, в зоопарке или где угодно еще.
— И есть только два варианта, да? — спрашивает Хизер — В смысле, люди выбирают себе интерпретацию и придерживаются либо одной, либо другой?
— Ну, в общем, да. Правда, думаю, большинство все-таки отдает предпочтение Копенгагенской.
— И какое же отношение все это имеет к Большому взрыву?
— Ну… Если представить себе первичную частицу — ту, которая рванула четырнадцать миллиардов лет назад… Она ведь наверняка была точь-в-точь такая же, как все остальные частицы. У нее непременно была своя собственная волновая функция — набор возможностей относительно того, где находиться и что делать. И вот из того, что мы знаем о квантовой физике, получается, что, не будь внешнего наблюдателя, который появился бы и своими глазами убедился в точном местоположении и состоянии этой частицы, коллапса ее волновой функции не произошло бы. Ну, то есть она бы продолжала существовать в виде всех своих возможностей сразу. Она была бы одновременно и быстрой и медленной, двигалась бы в одно и то же время и вправо и влево, находилась бы сразу и здесь, и где-то там. А внешним наблюдателем в масштабе вселенной мог стать только Бог. Так что выходит, именно Бог и произвел коллапс волновой функции, который привел к образованию вселенной. То есть свел все возможности первичной частицы к одной — и результатом этого коллапса стала одна-единственная вселенная, в которой мы теперь живем. Вот что получается, если применить Копенгагенскую интерпретацию к первичной частице. Если же с этим не согласиться, то остается многомировая интерпретация, согласно которой нет никакого стороннего наблюдателя и никакого коллапса возможностей. Все возможности существуют «где-то там», и наряду с нашей существует бесконечное множество каких угодно вселенных: жаркие, холодные, с людьми, без людей, такие, которые порождают свои собственные «малые вселенные», и такие, которые этого не делают…
Хизер снова застонала:
— Теперь-то понятно, почему я все это забыла!
— Ну, а что, если совсем отказаться от квантовой физики? — предположил Адам.
— Тогда, полагаю, перестанут работать твои CD-плеер и кредитная карта.
— У меня их нет.
Я улыбнулась ему:
— Пускай, но ты ведь понимаешь, о чем я. Вся современная технология построена на принципах квантовой физики. Инженерам приходится ее изучать. Ну, то есть да, она звучит совершенно бредово, но ее принципы действуют в реальном мире.
— Бог или мультивселенная, — подытожила Хизер. — Даже не знаешь, что выбрать…
— Мне не нравится ни то ни другое, — ответила я. — Но, наверное, я все-таки за Бога, что бы это ни означало. Можно назвать это интерпретацией Томаса Гарди: уж лучше знать, что где-то там существует нечто, имеющее смысл, чем чувствовать себя барахтающимся в бескрайнем океане полнейшей бессмыслицы.
— А ты, Адам, что выбираешь?
— Бога, — ответил он. — Хотя я и считал, что больше не буду иметь с ним никаких дел.
Он едва заметно улыбнулся, как будто боялся, что от широкой улыбки его лицо развалится на части.
— Нет, правда, — продолжил он. — В этом, пожалуй, есть смысл — в предположении, что существует некий внешний разум. Если уж выбирать, то я предпочитаю его.
— Ну вот, получается, я тут одна со своей мультивселенной, — расстроилась Хизер.
— В мультивселенной ты никогда не одна, — утешила я ее.

Итак, есть неопровержимое и весьма наглядное доказательство бытия Божия: вот, вся эта Вселенная!

© Дмитрий Логинов, 14.07.2017

Рекомендуем × − +